Мне нравятся русские бабы, особенно из глубинки. У них фигуры подобные бочонкам лото, как будто специально приспособленные женским предназначением для вынашивания и рождения детей; их лица не отличаются особой красивостью от природы и не скорректированы рукой косметолога; их речь соответствует их привычке не вычурно общаться с себе подобными и насыщена производственной необходимостью и выразительностью.

Но когда они вырваны из привычной среды - в отпуске на море, например, то они скучают по своей недогуленной молодости и быстро откликаются на полузабытые песни и подтоптывания под гармошку. Причём делают это настолько самозабвенно, что создаётся впечатление их глубинной музыкальности. Я был свидетелем, как несколько таких женщин, явно незнакомых друг с другом, заслышав звуки аккордеона с эстрады, не обращают внимания на мелодизмы, а чуют в них какие-то плясовые моменты, которые когда-то в молодости будоражили их, и выскочили на свободное место около сцены. Да так зашлись в ритмическом танце, что их бочкоподобные тела завертелись веретеном, а руки оказались настолько крылоподобными, готовыми обнять всех, кто окажется рядом, и лица засветились каким-то внутренним светом, отражая воодушевление собственной натуры. И пусть их негромкий напев известной песни не отличался особенной музыкальностью, но в целом они представлялись исконно русскими мадоннами, принимающими жизнь не в виде чего-то абстрактного, а как реальное сладострастное и натуральное явление, тягучее и радостное, полузабытое и вновь обретенное. И мне вид этих плящущих баб напомнил «луч света в темном царстве» русской глубинки.